Как и многие другие выдающиеся творения человеческого гения, лаковое дело зародилось в Китае, почти за два тысячелетия до нашей эры. Поначалу лаками расписывали посуду и другую утварь, затем ими стали украшать оружие, конскую упряжь, шелк и бумагу. Настоящий расцвет это искусство переживало при двух последних императорских династиях Китая — Мин (1368–1644) и Цин (1644–1911). Из Поднебесной лак попал в Корею (II–I вв. до н.э.) и Японию (VI в. н.э.), а также в страны Индокитая, Индию и Персию — туда, где для его производства использовали лаковое дерево или льняное семя. Широкое использование лака обуславливалось его стойкостью: такое покрытие не реагировало на горячую воду, не пахло, не разлагалось.

В Китае производили крайне трудоемкие красные резные лаки, лаки в технике «тотай», черно-белые коромандельские лаки. Япония славилась предметами, оформленными с применением золотого и серебряного порошка в технике макиэ и насидзи. В Индии, где лаковое искусство было известно с XV–XVI вв., бытовали две техники — нирмал и кашмирская. Персидские лаки создавались на основе красного мышьяка (сандарака) и украшались орнаментом, близким к знаменитой иранской миниатюре.

В Европу восточные лаки попали в XVI веке благодаря голландским купцам и почти сразу обрели бешеную популярность, в результате чего стали появляться имитации и подделки. Центром европейского лакового дела оказался бельгийский город Спа, где производили не только всевозможные коробочки и шкатулки, но и целые гарнитуры из букового дерева. Отсюда мастера лакового дела, братья Дагли, в конце XVII века распространили свое искусство на Берлин и Париж. В начале XVIII века французская столица обзавелась «фирменными» «мартеновскими лаками», которые, благодаря применению копалового лака из Занзибара и терпентинового масла, могли похвастаться синими, зелеными, желтыми оттенками и украшались золотой пудрой и инкрустацией. В Англии к концу XVII века искусство лаков тоже обрело бешенную популярность, и производство их было налажено в Бирмингеме, Билстоне, Миндленде. Лаками занимались даже девицы из благородных семей, для которых их изучение считалось обязательной частью школьной программы. Интересно и то, что именно в Бирмингеме впервые догадались использовать в качестве несущего материала папье-маше: патент на изобретение получил Генри Клей, в 1802 г. назначенный «лакировщиком» Его Величества Короля Георга III. Материал этот к середине XIX века пытались использовать при изготовлении не только шкатулок и утвари, но и мебели, и даже лодок, домов.

В Россию лаковые изделия с Востока проникли при царе Алексее Михайловиче, а уже при его великом сыне появилось собственное производство на «Лаковом дворе» в петербургском «Итальянском доме», где работали такие иностранные специалисты, как голландец Г. ван Брумкорст, обучивший целую плеяду русских мастеров. Начало лакового искусства в России можно отсчитывать именно с росписи ими лакового кабинета во дворце Монплезир в Петергофе. В 1740-е гг. на демидовских заводах был изобретен уникальный состав лака, не уступавший по стойкости мартеновскому. Одновременно лаковые мастерские и фабрики возникли в Москве и Петербурге. Поначалу русские лаки во всем повторяли западноевропейские образцы.

Самобытные русские лаки ведут свое начало с фабрики купца П. И. Коробова в селе Данилково (1793/1795), перешедшей затем под управление его зятя П. В. Лукутина (1784–1863). Лукутинские мастера быстро добились успеха в России и за рубежом и даже получили право ставить на свои изделия государственный герб.

«При совместном ведении дела Петром и Александром Лукутиными выпускались овальные и фигурные табакерки различных размеров, настольные и карманные спичечницы, сигарницы, карточницы, игольницы, кошелечки, пасхальные яйца, дорожные погребки, футляры для очков, бювары. Лукутинские изделия достигли не только разнообразия в ассортименте, но и совершенства в художественном оформлении вещей.

Образцами для лукутинских мастеров служили произведения русских и зарубежных художников, лубочные картинки, гравюры, литографии, выпускавшиеся отдельными листами и альбомами, которые они смело перерабатывали».

Важно отметить, что вплоть до середины XX века сюжет для росписей придумывался не самими мастерами, а заимствовался ими у живописных или графических произведений профессиональных художников. Причем при работе с оригиналом — чаще всего работами И. А. Соколова, Дж. Доу, А. ван Остаде, А. Г. Венецианова, М. Зичи — намеренно уменьшалось количество фигур, масштаб и соотношение их с пейзажем или интерьером. Особенно популярными сюжетами росписей были летние и зимние тройки, чаепития, народные гуляния, события 1812 г., баталии, жанровые сцены (в том числе изображающие и неприглядные стороны крестьянской жизни). Лукутинский «товар» был популярен как среди широкой публики в России, так и на Западе.

Почти одновременно с купцом Коробовым свое лаковое дело открыли в селе Жостово крепостные графа Н. П. Шереметева, братья Вишняковы (прежде всего Ф. Н. Вишняков), основавшие затем мастерскую в Москве. В отличие от лукутинской мануфактуры, Вишняковы и их мастера открыли несколько отдельных мастерских по всей Московской губернии. К концу XIX века лаковым делом занималось порядка 170 человек.

В 1904 году прекратила свое более чем столетнее существование лукутинская фабрика. Те мастера, которые не ушли из профессии и не перешли в вишняковские мастерские, обратились за помощью в фонд имени С. Т. Морозова, организатора московского Кустарного музея, в результате чего в 1910 году заработала «Федоскинская трудовая артель» (до революции с прибавкой «бывших мастеров фабрики Лукутина») из 10 человек. Работая с остатками лукутинского полуфабриката и инвентаря (прежде всего с припорохами), члены артели копировали открытки, фотографии, иллюстрации из журналов, многие из которых в те годы были посвящены юбилеям Отечественной войны и дома Романовых.

Мастера Федоскино не прекращали своей работы даже в годы революции и Гражданской войны. В первые советские годы артель получала от государства кредиты, ее изделия сбывали за границей через акционерное общество «Кустэкспорт». Тогда материал для копирования мастерам поставлял уже не только Кустарный музей, но и Ассоциация художников Революционной России (АХРР). В основном это были обязательные советские и революционные сюжеты. Стилистически работы могли сильно разниться, а приемы художественного оформления в целом несколько упростились.

«Со дня создания Федоскинской трудовой артели художники сохраняли достойный уровень росписи изделий, тем не менее от многих декоративных приемов лукутинской мануфактуры, таких как «шотландка», «цировка», роспись «под черепашку», слоновую кость, бересту, малахит, пришлось отказаться, поскольку это требовало дополнительного вложения денежных средств, времени и усилий».

То, что не удалось сделать Гражданской войне, сделала Великая Отечественная. Фабрика в Федоскино и училище при нем закрылись, многие мастера погибли в ополчении. Сохранить уникальный промысел удалось лишь благодаря Постановлению СНК РСФСР № 128 от 7 февраля 1943 года, возвратившему часть художников с фронта. Были выделены средства для создания фондов образцов и на творческие заказы мастерам, на материалы и на оборудование. Уже после войны при Федоскинской артели была создана экспериментальна артель, главными задачами которой стали обучение мастеров исполнению натурных зарисовок и восстановление декоративных приемов еще лукутинской фабрики (таких как «скань», «цировка», «шотландка», «красное дерево», «береста», «малахит», «перламутр», «слоновая кость», «рельефная живопись»).

С 1950-х гг. федоскинцы наконец-то начали создавать авторские произведения, самостоятельно разрабатывая разнообразные сюжеты (прежде всего ратный подвиг и героический труд советского человека, полет в космос и другие достижения страны победившего социализма). Немало внимания уделялось и обычным трудовым будням, простым радостям, пейзажу родного края. Техника и приемы миниатюрного письма все больше совершенствовались, непременной чертой работ стала глубокая образность решений, что с особой силой проявилось в работах Г. И. Ларишева и его учеников в 1980–1990-е гг. И по сей день художников занимают сюжеты из русской литературы, фольклорные мотивы, сложные аллюзии и ассоциации, «тихая жизнь» натюрморта. По-прежнему немало делается и копий с живописных или графических оригиналов.

«Федоскинцы, продолжая традицию лукутинской мануфактуры, пишут творческие копии с картин отечественных и зарубежных мастеров разных жанров: портреты, марины, катание на тройках, свидания, исторические баталии, но большинство, обращаясь к наследию предшествующих поколений, создают свои работы, пропуская через ощущения сегодняшнего дня».

История возникновения современного лакового искусства в Мстере, Палехе и Холуе неразрывно связана с традициями древнерусского иконописания. Вызванное установлением советской власти вынужденное «обмирщение» местных мастеров привело к созданию уникальных стилей, сохранивших многие иконографические приемы и принципы. Но более подробно о том, как Палех, Мстера и Холуй стали такими, какими мы знаем их сегодня, расскажет «Русская лаковая миниатюра: краткая энциклопедия».

Стефания Ситнер