«Связь Эпох»

Поиск

Mozohin Trud Krest Partia СoverСреди судебных процессов, предшествовавших Большому террору, «дело Трудовой крестьянской партии (ТКП)» одно из самых важных. Эксцессы коллективизации, вызвавшей сокращение посевных площадей и массовый забой скота, раскулачивание крестьянства, не желавшего участвовать в неэквивалентном обмене с государством, неудачи в реорганизации сельского хозяйства привели к поиску виновных, тех, на кого партия и правительство могли бы переложить ответственность за «срыв темпов». Под удар попали ведущие советские ученые-экономисты: Н. Д. Кондратьев, Н. П. Макаров, А. В. Чаянов, А. Г. Дояренко, Л. Н. Юровский, А. А. Рыбников, Л. Н. Литошенко, состоявшие в Московском обществе сельского хозяйства (МОСХ). Их обвинили в создании так называемой контрреволюционной организации «Трудовая крестьянская партия». В результате изнурительных допросов и морального давления работников ОГПУ экономистов вынудили подписаться под сфабрикованными следствием показаниями об участии в организации, якобы ставившей своей целью свержение советской власти, реставрацию капитализма и установление буржуазно-демократической республики в результате иностранной интервенции. Курировал процесс лично И. В. Сталин. Одновременно схожим образом продвигались «расследования» по делу Промышленной партии и Союзного бюро ЦК РСДРП(м). «Кондратьевское дело» в суд не попало, и все обвиняемые были осуждены на различные сроки лишения свободы и высылку Коллегией ОГПУ. Реабилитированы они были лишь в 1987 году.

Настоящее издание — очередная глава в серии публикаций материалов о деятельности Политбюро. Под общей редакцией доктора исторических наук О. Б. Мозохина вниманию читателей представлены документы из Центрального архива ФСБ России, Архива президента Российской Федерации, Российского государственного архива новейшей истории, Российского государственного архива социально-политической истории, Центрального государственного архива общественных объединений Украины. Публикация состоит из трех частей (следствие по делу ЦК ТКП, филиалы ТКП, после процесса), включает в себя историческое и археографическое предисловия и комментарии.

    

Библиографическое описание:

Политбюро и Трудовая крестьянская партия: сборник документов / составление, вступительная статья, комментарии О. Б. Мозохина. — Москва : Кучково поле Музеон, 2021. — 864 с.

ISBN 978-5-907174-69-6

Издание подготовлено при финансовой поддержке Фонда «История Отечества»

 

Купить

Скачать PDF

 

«Политическая платформа контрреволюционной организации МОСХ была аналогична платформам других подобных союзов в различных отраслях народного хозяйства с той лишь разницей, что указанная организация, действовавшая в сельском хозяйстве, ставила свою основную ставку на развитие капиталистической верхушки села — кулака как основной политической силы, на которую она опиралась в борьбе с советской властью» (из докладной записки Г. Г. Ягоды и М. И. Гая И. В. Сталину о деятельности контрреволюционных и вредительских организаций в сельском хозяйстве от 17 июня 1930 года).

 

Согласно циркуляру ОГПУ № 249 от 23 августа 1930 года, Трудовая крестьянская партия (ТКП) была организована в Москве в 1925 году и имела сеть своих ячеек в Наркомземе РСФСР, Наркомфине СССР, Центральном статистическом управлении, Конъюнктурном институте Наркомфина, Тимирязевской сельскохозяйственной академии, а также филиалы на местах: в Ленинграде, Омске, Самаре, Нижегородском крае, на Северном Кавказе и т. д. Социальной опорой организации были «кулачество и городская мелкая буржуазия». Заявлялось, что Центральный комитет ТКП согласовывал свои действия с белоэмигрантскими организациями и с крестьянскими партиями капиталистических стран, что ТКП на протяжении ряда лет препятствовала социалистическим преобразованиям деревни. Общее количество членов ТКП в Москве и на периферии насчитывало более 1 000 человек, а число сочувствующих доходило до 400 000 человек. Трудовая крестьянская партия якобы собиралась смести советскую власть в результате крестьянского восстания при поддержке городского пролетариата. В сентябре 1930 года по инициативе Политбюро ЦК в газетах была информация об аресте участников вредительской организации «Трудовая крестьянская партия», связанной еще с вредителями-«шахтинцами». Таким образом, создавалось нужное власти впечатление, что в срыве темпов коллективизации повинны расположенные в важнейших сельскохозяйственных районах рассадники контрреволюции.

Сталин, лично курировавший дело ТКП и смежное с ним дело Промпартии, требовал от следователей добиться признаний о планах иностранной интервенции. Председатель ОГПУ В. Р. Менжинский добился показаний о связи ТКП с Францией (а через нее с Румынией и Польшей) сначала от Л. Н. Юровского, а затем от А. В. Кондратьева. Масштаб «заговора» был раздут за счет информации о наличии сотни вооруженных повстанческих ячеек, готовых выступить против советской власти в момент польской интервенции. Главным пособником интервентов объявлялась связанная с внешней торговлей Промпартия, которая помимо «кадетско-эсеровской и кулацкой» группы Кондратьева — Чаянова сотрудничала еще и с меньшевистской группой Суханова — Громана. Саму интервенцию следовало ждать уже в 1930 году.

После открытого процесса над членами Промпартии в декабре 1930 года, где использовались показания Л. Н. Юровского, следствию потребовалось найти вещественные доказательства существования Трудовой крестьянской партии, для чего Н. Д. Кондратьев под диктовку следователя Я. С. Агранова написал программу партии, в которой утверждалось стремление создать федеративно-демократическую республику с многопартийной системой, равноправием национальностей и членством в Лиге Наций. ТКП якобы разжигала классовую борьбу в стране, дестабилизируя социалистический сектор экономики и укрепляя капиталистический, создавая условия для массовых выступлений и свержения диктатуры пролетариата. Против ТКП готовили открытый судебный процесс, однако в итоге дело рассмотрел внесудебный орган — Коллегия ОГПУ, признавшая виновными всех обвиняемых. В соответствии с принципом «революционной законности» 26 января 1932 года они были приговорены кто к пяти, а кто к восьми годам концлагерей, высылке и ограничению места жительства. Осужденные неоднократно ходатайствовали о пересмотре дела, указывая на сфабрикованный характер своих показаний. О смягчении наказания просили не только сами «кондратьевцы», но их матери, жены, дочери. Особенно пронзительны письма Н. П. Макарова и его супруги, которые писали «наверх» вплоть до 1966 года (теперь прося о реабилитации), когда отбывшему наказание профессору экономики было уже 80 лет.

«В современный период каждый научный работник получает свою квалификацию через посредство практического общения с социалистическим строительством. При таких условиях, после 3-летнего пребывания в тюрьме, дальнейшее двухлетнее еще пребывание может привести меня к полной деквалификации и полной бесполезности в будущем как научного работника для социал[истического] строительства в с[ельском] х[озяйстве]. Но в то же время самый факт положительного отношения ЦИК СССР к моему предыдущему прошению (30/X — [19]33 г.) позволяет мне надеяться, что еще предполагается меня практически использовать. <…> К тому же, несмотря на все внимательное и предупредительное отношение органов ОГПУ, мои физические силы (в особенности в отношении нервов, сердца, венозной системы, а последнее время и легких) постепенно убывают. Также подрываются и силы семьи, т[ак] к[ак] жена при двух детях (7 и 10 лет) несет на себе одной всю тяготу забот, в том числе и обо мне. Дальнейшее мое пребывание в тюрьме является не только растратой и деквалификацией моих сил как научного работника, но и неиспользованием работника, который мог бы с достаточной объективной пользой работать, тем более что уже до ареста (в [19]28–[19]30 гг.) я активно и с большим увлечением работал научно, педагогически и практически по вопросам социалистич[еского] строительства с[ельского] х[озяйства]» (письмо Н. П. Макарова М. И. Калинину с просьбой об освобождении его из заключения от 16 августа 1933 года).

 

«Я обвинялся в том, что состоял членом к[онтр]р[еволюционной] организации ТКП, которая была выдумана в процессе следствия. Сначала следствие велось в направлении экономического вредительства в экономическом отделе. Через некоторое время нас перевели в особый отдел, где развертывались дела Промпартии и меньшивиков. Для полноты схемы к[онтр]р[еволюционных] организаций Агранову, начальнику этого отдела, потребовалась и крестьянская к[онтр]р[еволюционная] организация. Такое новое обвинение было предъявлено к большому количеству с[ельско]х[озяйственных] экономистов, в том числе и мне, также агрономам и кооперативным работникам. В 1927 г. я был консультантом правления Зернотреста. В специальной комиссии от ЦК ВКП(б) по изучению опыта работы тракторных отрядов я был не только методическим руководителем, но и основным автором отчета, вышедшего особым сборником, под редакцией Э. Квиринга, в 1928 г. В следственном материале многие с[ельско]х[озяйственные] экономисты, как и я, были зачислены в эту вымышленную к[онтр]р[еволюционную] организацию, невзирая на их личные взгляды, партийное прошлое и фактическую работу» (жалоба профессора, доктора экономических наук Н. П. Макарова генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко от 14 ноября 1966 года).

 

Представленные в сборнике письма Сталина председателю Совета народных комиссаров В. М. Молотову, выписки из протоколов заседаний Политбюро, сопроводительные письма к протоколам допросов и показаниям арестованных по делу ТКП и группировки Громана — Суханова, телеграммы ОГПУ Сталину по поводу расследования деятельности краевых филиалов ТКП (на Украине, в Поволжье, Сибири, Центральном Черноземье), признания обвиняемых показывают, как фабриковалось это дело, как сломленные тюремным заключением люди, помещенные в холодные камеры, лишенные сна, необходимых лекарств и возможности общения с родными, вынуждены были писать признательные показания практически под диктовку следователей Секретного отдела ОГПУ и Экономического управления. Неудивительно поэтому, что они признавались в самых невообразимых заговорах и политических связях. Вот что писал великий русский экономист, автор теории больших циклов («циклов Кондратьева») Н. Д. Кондратьев: «Обвинения в большинстве указанных и др[угих] преступлений и я в этой или иной форме признал. Признал, несмотря на то, что ни одних из указанных и каких-либо иных преступлений не совершил. Естественно, возникает вопрос, почему же в таком случае я давал во время следствия ложные показания, признавая такие преступления, которых не совершал, говорил о преступлениях других лиц, преступность которых мне была абсолютно не известна? <…> Трудно, почти невозможно доказывать свою невиновность, если не выдвинуто никаких конкретных обвинений, а предъявлено лишь общее требование: доказать, что ты не преступник. Я был лишен даже этой ничтожной возможности. По существу, авторитетным представителем следствия мне было дано понять, что вопрос о моей преступности для следствия уже предрешен, что уже при самом начале следствия я рассматриваюсь как пойманный преступник, и притом как преступник, подлежащий расстрелу. <…> …все допросы в ЭКУ, длившиеся месяц, происходили по ночам, за некоторыми исключениями почти каждую ночь напролет. Но в то время, как ночью я был на допросе, днем в камере в этот период тюремный надзор запрещал мне спать, хотя это не запрещено тюремными правилами и хотя позднее, когда я дал показания, никто не запрещал мне спать когда угодно и сколько угодно… <…> Сломленный физически и деморализованный душевно, угнетаемый почти исключительно одной мыслью о судьбе семьи и ребенка, по существу, я был готов уже на любые признания, лишь бы выйти из состояния кошмара, найти какой-либо покой и забыться» (из сопроводительного письма Г. Г. Ягоды И.В. Сталину с приложением заявления осужденного Н. Д. Кондратьева от 9 декабря 1932 года).

Осужденные по «делу ТКП», пережившие последующие сталинские репрессии 1930-х годов (Н. Д. Кондратьев и А. В. Чаянов, например, были расстреляны), не смогли добиться реабилитации ни в годы оттепели, ни при Брежневе. Лишь в эпоху перестройки Военная коллегия Верховного суда СССР наконец-то оправдала тех, кто попал под каток первых сталинских репрессий в 1930–1932 годах.

«Рассмотрев материалы дела и обсудив приведенные в протесте Генерального прокурора СССР доводы, Военная коллегия Верховного Суда СССР находит, что Кондратьев Н. Д., Макаров Н. П., Юровский Л. Н., Чаянов А. В. и другие указанные в настоящем определении лица привлечены к уголовной ответственности, признаны виновными во внесудебном порядке и осуждены за особо опасные государственные преступления необоснованно. Участниками антисоветской организации они не были и вредительской деятельностью не занимались» (определение Военной коллегии Верховного суда СССР о реабилитации лиц, проходящих по делу ЦК ТКП от 16 июля 1987 года).

Так закончилось «дело Трудовой крестьянской партии». Ложь и загубленные судьбы виднейших представителей русской интеллигенции, отчаяние и непостижимая логика власти — все это навеки отпечаталось в материалах настоящего сборника.

 

Полистать книгу
Политбюро и Трудовая крестьянская партия: сборник документов

 

Подготовка текста: О. Б. Мозохин

Выпускающий редактор: А. А. Громыхина

Корректор: З. А. Колченко

Художественное оформление: М. А. Миллер

Верстка: С. В. Панфилов

Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях

 

vk blue zen red
logo

123001, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 25, 5 этаж, офис 5-2

+7 (999) 917-11-04

fondsvyazepoh@gmail.com

© 2019 - 2023 Фонд «Связь Эпох»
Все права защищены. Любое копирование материалов на сайте запрещено. © Дизайн и разработка.

Room Booking

Thanks for staying with us! Please fill out the form below and our staff will be in contact with your shortly.